Сибирские легенды и предания. Предания a о подземных городах Сибири. Неизвестный на дороге

Книга объединяет под одной обложкой лучшие сказки и легенды многочисленных народов России, дополненные справочной информацией о каждом народе - его месте проживания, численности, истории, вероисповедании, особенностях быта, фольклоре, известных людях.

В издании представлены образцы народного творчества карелов, ненцев, чукчей, эскимосов, якутов, бурят, татар, башкир, чувашей, чеченцев, адыгов и многих других. Тексты сказок и легенд даны в литературной обработке петербургского писателя и историка Евгения Лукина. Издание богато иллюстрировано классическими изображениями представителей народностей в национальных костюмах, картинами повседневного народного быта и природных ландшафтов. Книга служит идее толерантного общения, представляя Россию как единую, многообразную страну, где живут десятки талантливых народов и народностей.

Предисловие 1

Сказки и легенды народов Севера 2

Сказки и легенды народов Сибири и Дальнего Востока 10

Сказки и легенды народов Урала и Поволжья 18

Сказки и легенды народов Кавказа 31

О составителе 42

Сказки и легенды народов России

Предисловие

Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!

А. С. Пушкин

Паули Г.-Т. Чувашка, мордва, черемиска. "Этнографическое описание народов России". 1862 г.

У тувинцев – народа, живущего на юге Восточной Сибири, – есть повествование о том, почему нельзя таить сказку. Оказывается, каждая сказка имеет свой невидимый, но весьма деятельный дух, который может жестоко наказать человека, если тот не захочет ее рассказывать, особенно когда об этом просят дети.

Действительно, сказка играет огромную роль в нашей жизни. В сказке содержится ценнейшая информация об окружающем мире. Через сказку мы получаем первоначальные представления о человеке, его жизненных проблемах и возможных способах их решения. Именно сказка формирует у нас те непреложные нравственные ценности, которые позднее позволяют нам осуществлять безошибочный выбор между добром и злом.

Сказка не знает границ. Она присутствует в фольклоре всех народов. Причем нередко сюжеты тех или иных сказок перекликаются друг с другом, переходят от одного народа к другому, обретая своеобразную национальную окраску в зависимости от места своего бытования. Выдающийся знаток мирового фольклора Владимир Пропп отмечал: "Замечательно не только широкое распространение сказки, но и то, что сказки народов мира связаны между собой. До некоторой степени сказка – символ единства народов". С помощью сказки народы не только лучше узнают, но и лучше понимают друг друга. Сегодня сказка – самый верный учитель толерантности, ибо она изначально исповедует идеалы добра, любви и справедливости.

"Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!" – восклицал Александр Пушкин, долгими зимними вечерами слушая рассказы своей няни Арины Родионовны. Великий русский поэт оказался одним из первых, кто стал записывать сказки непосредственно от сказителя – носителя народной сказочной традиции. Его примеру последовали другие писатели – Николай Гоголь, Николай Языков, Владимир Даль. Позднее они вложили свои записи в первый национальный свод фольклора – "Собрание народных песен П. В. Киреевского".

Рябушкин А. П. Гусляр поющий.

Поначалу речь шла только о русских сказках. Неутомимые собиратели отправлялись в экспедиции по дальним деревням и селам, чтобы записать сказку, легенду, быль. Слава первого российского собирателя принадлежит И. А. Худякову (1842–1876), который лично записал немало великорусских сказок от народных сказителей. Впоследствии Худяков был сослан в Восточную Сибирь, где немедленно занялся сбором и изучением якутских преданий. Так увлечение своим легендарным прошлым неизбежно диктует интерес к фольклору других народов.

Надо сказать, что в деле собирания местного эпоса большую, но до сих пор неоцененную роль сыграла Русская православная церковь. Православные священники, отправляясь к месту своего служения, считали своим долгом не только нести язычникам свет Христовой истины, но и составлять алфавит местного языка, собирать образцы устного народного творчества.

На побережье Охотского моря в Тауйском остроге, к примеру, нес свою службу протоиерей Стефан Попов, который перевел на эвенский язык "Евангелие от Матфея", а в 1858 году издал "Тунгусский букварь с молитвами". Подобную работу проделал на Алтае и протоиерей Василий Вербицкий (1827–1890), составив первую грамматику алтайского языка, а также собрав местные сказания. Священник Григорий Верещагин (1851–1930) из знаменитого удмуртского села Бураново в 1886 году опубликовал целую монографию, посвященную, в частности, сказкам и легендам вотяков.

Но настоящее изучение фольклора народов России началось лишь в XX столетии, когда произошли революционные преобразования. Тогда многие народы бывшей империи обрели письменность, которая позволяла им фиксировать произведения на родном языке. Но нужен был учитель, нужен был пастырь. И таковым становился обычный русский интеллигент, вдохновленный святой идеей подвижничества.

К их числу следует отнести фольклориста Г. А. Меновщикова (1911–1991), который юношей приехал на Чукотку, работал учителем, собирал сказки и легенды, составил грамматику эскимосского языка. С началом Великой Отечественной войны храбро сражался на фронте, а, вернувшись, занялся изданием учебников эскимосского языка и описанием его диалектов. Такие подвижники трудились во всех уголках России. Это – выдающиеся лингвисты и этнографы С. Н. Стебницкий (1906–1941), Ю. А. Крейнович (1906–1985), Б. О. Долгих (1904–1971), Н. А. Баскаков (1905–1995), Н. М. Терещенко (1908–1987) и многие другие.

Одновременно к делу подключалась и национальная интеллигенция. Сын царского офицера Заурбек Мальсагов (1894–1935) стал родоначальником ингушской письменности, разработав в 1921 году первый ингушский алфавит, а его родной брат Ибрагим Мальсагов в 1927 году издал первый сборник ингушских сказок. Сын батрака Кецай Кеккетын (1918–1943) после окончания Института народов Севера в Ленинграде принял участие в создании корякского алфавита и стал первым корякским писателем, в произведениях которого своеобразно преломились устные предания коряков.

Сегодня в России, по данным последней переписи 2010 года, насчитывается почти 200 народов. Конечно, русские составляют внушительное большинство – свыше 110 миллионов. Вторыми по численности считаются татары: около 6 миллионов. Остальные народы занимают в переписи более скромные строчки – от 1,5 миллиона до 10 человек. Однако для нас, россиян, ценен каждый народ, каждая личность. В этом – залог нашего мирного сосуществования, нашего цветущего разнообразия.

Книга "Сказки и легенды народов России" представляет лишь малую толику того несметного сказочного богатства, которым обладают народы нашей страны. В нее включены лучшие образцы устного народного творчества, собранные в течение полутора веков. Составитель стремился представить в книге все виды сказок – и богатырские, и волшебные, и бытовые, и сказки о животных, руководствуясь при отборе тем поэтическим чутьем, которое, по мнению Владимира Проппа, так необходимо для понимания произведений словесного искусства. При этом составитель, подвергая небольшой литературной обработке отобранные тексты, старался бережно сохранить их национальный колорит и своеобразие.

Книгу украсили классические иллюстрации национальных костюмов, картины повседневного быта и природных ландшафтов, созданные самыми разными художниками. Среди них – не только знаменитые живописцы К. А. Коровин, В. И. Суриков, А. М. Васнецов, Л. Ф. Лагорио, но и незаслуженно забытые мастера Е. М. Корнеев, А. А. Борисов, Г. И. Чорос-Гуркин и другие.

При оформлении данного издания также использовались материалы старинных книг по этнографии. Прежде всего это опубликованное в 1776–1780 годах "Описание всех народов Российского государства, их быта, вероисповедания, обычаев, жилищ, одежды и остальных отличий" немецкого ученого Иоганна Готлиба Георги (1729–1802), который много путешествовал по России, исследовал Поволжье, Западную Сибирь, Прибайкалье, Даурию. Он сам рисовал с натуры, а затем с его рисунков были сделаны замечательные гравюры, представленные и здесь.

Другая книга – "Этнографическое описание народов России" – принадлежит перу действительного члена Русского географического общества, немецкого ученого Густава-Теодора Паули (1817–1867). Она была проиллюстрирована великолепными цветными литографиями и издана в 1862 году, заслужив одобрение императора Александра II. Эти литографии частично воспроизведены и в нашем издании.

Помимо цветных иллюстраций, книга "Сказки и легенды народов России" снабжена справочной информацией о каждом народе – его месте проживания, численности, истории, вероисповедании, особенностях быта, фольклоре, известных людях. Книга будет интересна и жителям столиц, и обитателям самых дальних уголков нашей страны – от Крайнего Севера до Приморья и Алтайского края. Ее с удовольствием прочтут в семейном кругу и взрослые, и дети.

Евгений Лукин

Эльдис

Этот пост я посвящаю сказаниям малых народов Сибири.

Олонхо́ — древнейшее эпическое искуство якутов (саха). Занимает центральное место в системе якутского фольклора. Термин «олонхо» обозначает как эпическую традицию в целом, так и название отдельных сказаний. В 2005г ЮНЕСКО объявило олонхо одним из «шедевров устного и нематериального наследия человечества».

Но здесь речь пойдёт не только о якутах.

Давно читаю я эти удивительные "сказки", так как нашла сайт-архив РАН. Материалов в архиве огромное количество, благо в прежние времена научные сотрудники работали не покладая рук, собирая олонхо где только возможно. Читать мне ещё и читать... и главное, что эти тексты - суть записи со слов сказителей, а не адаптированные под современного читателя детские истории.

Эти сказки - странные, жестокие, смешные, грустные, нелепые, наивные, порой примитивные до такой степени, что сидишь с широко открытыми глазами и просто удивляешься: что это? И смеёшься и поражаешься описываемым приключениям, жалеешь героев и не понимаешь их, и в то же время в глубине души - дикой первозданной души - очень хорошо их понимаешь. Эти странные сказки затягивают, не отпускают, принимают в свой мир и дарят нечто такое, чему уже давно потерялось название.

Для этих народов нет разницы между тем, что мы называем "сказка" и автобиографией. У них сливается внутреннее и внешнее, прошлое и будущее, сон и явь.

Мнение специалиста:

Как замечает Арутюнов, в ряде случаев трудно даже сказать, следует ли то или иное представление отнести к разряду поверий, или примет, или рациональных представлений, или присказок-поговорок.

«Подобные поверья у айнов, как и у других близко связанных с жизнью природы народов, не должны огульно относиться к области суеверий, а представляют собой особого рода проблему, которая должна решаться на стыке общественных и естественных наук и может помочь открыть много нового в аспекте биоценотических соотношений организмов»

"Сказитель из Носко исполнял олонхо, говорят, (во время эпидемии - П.Е.) три года не давал своих людей духу болезни. Олонхо застилает глаза духу болезни, так что тот не замечает живых людей. Поэтому в старину заставляли сказывать олонхо в ``худые"", с болезнями годы. В старину же болезнь ходила запросто, в человеческом облике" (долганский сказитель И.А.Еремин-Сютюк) [Ефремов, 1984, с.26].

"В старину к одному сказителю вошла русская болезнь (оспа) и сказала: ``Укажи мне на людей, чтобы я могла съесть их"". - ``Ладно"", - ответил сказитель. И вот, после этого, стал говорить былину, направляя ее содержание в подземный мир ("Это означает, что сказитель начал описывать постепенное нисхождение в подземный мир", - поясняет Попов. - Е.Н. ) и, указывая рукою, отправил оспу в ту сторону. Как стал говорить сказитель, появилась большая дорога с многочисленными жителями. Вот по ней и отправилась оспа. Через долгое время она вернулась обратно. Как увидел сказитель, оспа совершенно исхудала. Как же будет иначе, все люди были тенями. С тех пор оспа дала слово, что никогда не станет показываться людям. Так в старину знаменитый сказитель спас людей от болезни" [Попов, 1937, с. 16].

Попов делает из этого предания следующий вывод: "Таким образом, по верованиям долган, все образы, которые рисуются сказителями былин, способны превращаться в видимый мираж, в тени. Долгане продолжали пользоваться этою способностью сказителя до последнего времени"

"Думается, однако, что этот пример ярко демонстрирует несколько иной принцип, основанный не на вере в "превращения" и "миражи" (о них в тексте легенды ничего не говорится), и даже не на вере в магическую "силу" слова. Мне кажется, что дело здесь в смене точек зрения: картины, рисуемые сказителем, "видны" не только людям, но и духам (абаасы, засевшему в теле больного, и оспе, отправившейся в нижний мир, где, однако, ей нечем было поживиться, но не потому, что "тенями" оказались слова сказителя, как можно заключить из замечания А.А. Попова, а потому, что в нижнем мире, согласно представлениям долган, живут люди, лишенные плоти, люди-тени).

Иными словами, речь может идти лишь о том, что, как заметил в свое время С.В. Иванов, слова и образы материальны для тех, кому они предназначены, кто их воспринял, понял, "увидел" внутренним зрением".

Для тех, кому моя тема покажется интересной, я публикую несколько примеров олонхо.

Два долганских сказания:

В старину один голый, без всякой одежды, человек по земле ходил. Вот, живя так, пораздумал: "Откуда же я появился и кто мои предки?" Вот, живя так, пришел к мысли: "Я, наверное, явился для того, чтобы взрастить травы и деревья. Знал я сына молнии; с ним бы посоветоваться не худо. Но как к нему поднимусь, не имея крыльев? Может быть, и без него как-нибудь устрою".

Начал землю копать. Выкопав землю, что-то похожее на древесный корень нашел. "Вот и говорят, наверное, про это, что травы и леса от корней произрастают". Потом какого-то червя находит; как разглядел, с одной стороны есть у червя суставы, да и с другой как будто. "Не съесть ли это?" думает. "Нет, жалко, зачем я съем", - говоря, в воду пустил.

Затем: "Землю устрою", говоря, то тут, то там разные сопки, разные углубления вылепил. Вот живя, думает: "Сказывают, что есть зверь мамонт. К нему надо пойти посоветоваться". Вот он мамонта встретил. Где мамонт пойдет, там реки делаются; где ляжет, озера делаются. На это человек говорит:

Если ты так будешь ходить, ты, пожалуй, испортишь мою землю. Не лучше ли будет, если ты по-хорошему в нижний мир спустишься?

Нет, зачем же я от страны солнца отделюсь? - говорит мамонт.

Сам знаешь, я тебе посоветовал. Если ты так не поступаешь, то я и силой своей спущу, - говорит.

Мамонт:

Как же ты меня силой спустишь? Но все же я и сам спущусь, только дай мне в продолжение трех лет походить по земле, - говорит.

За это время мамонт реки и озера устроил, затем все свое потомство вместе с собою спустил под землю.

Человек сказал:

Ладно бы щуку сделать.

Это он захотел рыбы поесть. Как подумал, тот червь, оказывается, щука и есть. Этого червя пожалев, в озеро спустил, оказывается. Вот живя так, увидел человек этот: на петлях движимый дом по цепи с неба спустился. Когда захотел войти, ни дверей, ни окон нет.

Кто же может жить в этом доме? - говорит: - и пустой ли ты или с человеком, - говорит.

Когда дом раскрылся, одна девица сидит. Когда туда вошел, дом закрылся. Девица сказала:

Я еще ни одного человека не видевшая девушка; откуда ты пришел?

Я не человек, не знаю, от кого я родился, - сказал.

На это и девица сказала:

И я тоже не знаю создавших меня предков. Мы с тобой, вместе соединившись, потомство творя, людей размножить должны. Но все же еще соединиться нам не пришло время.

Когда так он сидел, маленький мальчик прошел.

Что это такое, откуда он пришел? - сказал человек.

Подожди, ты узнаешь потом, - сказав, одну маленькую девочку ему показала. - Ты голоден? - говорит девушка. - Твое время насытиться через три года только придет, до этого ничего не ешь.

Затем дает ему пищу понюхать. Ночуют как посторонние люди, врозь. Человек уходит. Вот во время своей ходьбы щуку свою съесть думает. Когда к озеру пришел, щук у него много размножилось. Смотрит, девушка его здесь сидит.

Нет, ты не ешь, это наш предок и есть. После ведь придет время насытиться, - говорит.

Затем отправляются домой. Там она свою кладовушку раскрыла, показала. Смотрит - множество людей - мужчины и женщины. Не знавший, что нужно "здорово" сказать, человек голову свою наклонил. На это все люди, к нему придя, руку пожали:

Пусть говорится "здорово". Девушка, которую ты сделал своей женщиной, наша хозяйка ведь. Хотя ты и безродный человек, будь нашим господином, - говорят.

Девушка его говорит:

Вот эти люди станут предками различных народов, - всех указала. Про маленьких девочку и мальчика говорит: - Эти предками самоедов будут. Ты о чем-то думаешь, видно? - спрашивает.

На это мужчина говорит:

Я думаю, как бы сделать всякие и всякие орудия для людей, вот было бы хорошо.

Нет, ты этого не сделаешь. Три воина сделают. - Так говоря, дает ему кольцо. - Когда наденешь это кольцо на палец левой руки, три воина выйдут. Они что захочешь, все сделают.

Когда на палец левой руки кольцо надел, три воина выскочив:

Что делать велишь? - спросили.

Жилище устройте мне, - говорит.

Воины большой город выстроили. Всех людей своих туда поселяет. Затем воины всякие орудия, нужные для разных работ, сделали. После этого девушка его сказала:

Вот ты отныне сам ничего делать не станешь, эти воины станут делать. Ныне ты, обходя, все улучшая, ходи.

От тех воинов произошли предки русских.

В старину один с женщиной шустрый человек жил. К нему откуда-то издалека, женщину его полюбив, один удалой человек пришел. Вот придя, поселился. Вот живя, век желает жену соседа. Вот эти, вместе кочуя, к одним кочевникам пришли. Тогда тот, пришлый младший удалец, к жителям отправился. Собираясь войти в чум, у соседних жителей услыхал звуки бубна. Войдя сказал:

Шаман ваш совокупляется, что ли? (камлать и совокупляться на их языке звучит похоже, сказав так - оскорбил шамана, поддел)

При этом все женщины застыдились:

Да, камлает, - сказали.

Затем вошел в чум, где камлал шаман. Под конец камлания стал шаман прорицать и сказал:

Вот крепко созданный человек вошел, как будто!

На это тот удалой человек сказал:

Какой же я буду крепкий человек? Почему ты как следует не совокупляешься, совокупляйся!

На это шаман, обидевшись, камлать стал. Пошаманив , сказал:

Вот в эти места заявился ты, пожелав жену своего друга. Ты как будто думаешь, что завтра поедешь кочевать? Вот по пути кочевания ты встретишь к трем лиственницам привязанного медведя; но не увидал я, как ты от него живым останешься!

Откочевывают. Вот, обругавший шамана человек, вместе со своим приятелем, ничего не сказавши своим людям, верхом на оленях отправились. Вот едучи, удалец, обругавший шамана, сделав из гнилого дерева медведя, выпустил вперед; превращается деревянный медведь в большого зверя; в этого зверя из лука выстрелив, много крови пролил. Затем, продолжая ехать, орла делает из дерева. Этот, вылетевши, на дерево усаживается; и его кровью обливает человек тот, из лука выстрелив. Когда опять поехали, этот человек сокола делает, и его, улетевшего, окровавленным делает. Лук за плечо закидывает, берет пальму, своего верхового оленя вручив сопутнику , сам пеший идет. Как увидели, на цепях с трех деревьев большой медведь стоит. Увидев их, цепи свои разорвавши, на них идет. На это, сняв лук, выстрелить когда человек намеревался, друг его посмеялся:

В подражание этому зверю желаешь ты, что ли, вооружиться луком, - говоря.

От этого, постыдившись, человек лук свой бросил. Медведь, к нему подойдя, одну щеку поранил. Когда так поранил, человек медведя краем ладони ударил, убил.

Вот как будто бы убил, - говорит.

Садится верхом на оленя и приезжает на то место, где шаман камлал. Когда вошел в чум, шаману гроб давно уже сделали. Несколько лет прошло; кочуя, остановились однажды около стойбища семи жителей. Когда расположились таким образом, старший удалец, от своего приятеля верхового оленя попросив, к жителям поехал. Вот, приехав когда вошел, - в чуме шаман камлает, сидит; ждет, пока тот кончит. Попросив колотушку бубна, шаман говорит:

Вот сюда вошел человек, выбравший своей приманкой знаменитого шамана темя, - сказал.

От этого, рассердившись, камлать стал.

Ты завтра на расстоянии семи кочёвок отсюда встретишься с медведем. Не знаю, как ты от него жив останешься! Если меня убьешь, через три года наяву приду, съем тебя.

На другой день откочевали. Старший удалой человек вместе с приятелем ехал верхом на олене. Вот, едучи таким образом, доехал он к одному медведю, тот с семи деревьев висящими цепями привязан. Этот, привязи свои оборвав, к нему устремился. Медведь человека лапой в щеку ударил, с человеком ничего не сделалось, когда же краем ладони он медведя ударил, - пропал медведь.

Поди, посмотри, - попросил приятеля.

Младший удалой человек когда приехал к шаману, - уже гроб тому делают. Шаман же ихний жив еще, камлает, сидит. Узнав, что вошел человек, сказал:

Что, пришел, что ли? Ты вот передай своему приятелю. Я ныне умру. Через три года, чтобы его съесть, приду, - сказал и умер.

Через три года послышались громкие звуки бубна. Старший удалец попросил младшего. Тот отправился к ближним соседям и, войдя, увидел: три года тому назад умерший шаман сидит. Как только вошел, тот шаман сказал:

Пришел, что ли?

Да, пришел, - ответил.

Приятелю передай: сегодня ночью пусть меня ожидает, попробуем свои силы. Вот ты желаешь, оказывается, жену своего приятеля.

И действительно, младший удалец желает, оказывается, но только, привыкнув к старшему, приятелем стал почитать. Придя, передал приятелю слова шамана; только не сказал того, что шаман сказал про его жену. Приятель его ничего не сказал. Передавший заказ человек сказал:

Ну, постарайся, я тебе помогу.

Вечером, когда спать легли, бык-олень захоркал . На это младший удалец сказал:

Ну, выйди, постарайся.

На это ни слова не послышалось. Когда светить начало, друга окликнул. Ни слова не послышалось.

Тогда, женщину его окликнув, спросил:

Что стало с вашим человеком, есть ли он или его нет?

Женщина его сказала:

Давеча вышел.

С чем? - спросил.

На это женщина сказала:

Без ничего, одежда его вся здесь.

Сукин сын, зачем мне не сказал, - говоря, выскакивает.

Как увидел, приятель его только-только дышит, его в чум внес.

Меня рогами двое мать-зверей забодали, а то бы не осилили - сказал, - но все же и я остался господином! Меня обрядив, женщину мою возьмешь, - сказал и умер.

Вот младший удалец в одних натазниках только, голый вышел: "Сукину Сыну отплачу", говоря.

Шаман ихний камлает, сидит; гроб ему приготовили. Тогда шаман, раскрыв рубашку, сказал:

Все равно, никто из вас не побежден, оба умерли, - и против сердца рану показал.

/Вот тот умерший человек, с ножом войдя, настоящих мать-зверей в сердце поранил. Вот противники, из дерева медведя, птиц делая, туда своего шамана духов внедряя, убивали. В старину духи шаманов открыто ходили, говорят, и от этого обычая из-за того, что человек умел побеждать их, - невидимыми стали/.

Кетский рассказ:

Бальна жил на реке Косес. Оттуда, с Косеса, он сюда на Сургутиху переехал, здесь и жил. Бальна с юраками воевал, с тунгусами воевал.

Кеты с селькупами вместе были, а тунгусы с юраками. У тунгусов были олени, и у юраков были олени, а у кетов оленей не было, они с собаками ходили. У селькупов оленей тоже не было, они тоже с собаками ходили.

Юраки воевать приходили и людей Бальны убивали. У них чумы из оленьей шкуры, они ровдугу на чумы кладут: оленей убивают, а когда оленье мясо съедят, шкуры оленей выделывают, чтобы на чумы класть. Так они и живут.

Тунгусы пришли воевать. Бальна их своим черемуховым посохом вместо лука бить стал, у него лука не было. Всех тунгусов он перебил. Юраки с кетской земли убежали, их вожак убежал, все они убежали, а землю кеты между собою поделили.

Когда тунгусский вожак убегал, Белегин его гонять стал и его догнал. А Белегин без оружия — с голыми руками. Тунгус оглянулся — Белегин его нагоняет. Тунгус хотел его рогатиной рубануть, но Белегин схватил рогатину за рукоятку, к рогатине прицепился. Тунгус хотел его о землю ударить, но Белегин за острие ухватился.

Сзади Бальна и Тогета бегут, они отстали, кричат:

— Белегин, братишка, пташечка, крепко держи его!

Тунгус посмотрел — видит: Бальна и Тогета сзади его догоняют.

А они кричат:

— Ты, Белегин, братишка, пташечка, крепко держи его!

Белегин выдернул рогатину у тунгуса, тот побежал, а он ему жилы выше ступней рогатиной разрубил. Там они его и убили.

Потом братья отправились к женам тунгусов, их всех поубивали, а оленей к себе домой угнали. Одну тунгуску они оставили Белегину в жены.

Теперь Белегин с женой-тунгуской живет. Тунгусы испугались, они мир с кетами заключили. Белегин ушел к тунгусам, с тунгусами стал жить. Его братья здесь остались.

Живет Белегин у тунгусов, а они каждый день с ним борются. Они его давят, на землю бросают и так помаленьку его давят, но убить никак не могут.

Потом Бальна и Тогета к своему брату отправились в гости. Они ту да пришли, а их брат болеет — тунгусы его давили, он заболел. У его тунгусской жены детей не было, а у кетской двое детей было. Тунгуска еду приготовила, оленье мясо сварила, а тунгусы в это время в сторону ушли, на полдороге их поджидать стали в засаде. Братья поели, а Белегин возле костра спину греет, он уже давно болеет из-за того, что тунгусы его замяли, когда с ним боролись, по земле трепали его.

Ну вот, братья домой собрались отправляться. Кетская жена им говорит:

— Стороной идите домой, стороной идите! Люди вас там в засаде ожидают!

А тунгусская жена сказала:

— Мои люди их не тронут, они на охоту пошли!

Братья послушались тунгуски, а старшей невестки не послушались. Они по своей дороге обратно пошли. А тунгусы на полдороге сидели, поджидали их.

Тогета впереди шел. Тунгус стрелу взял, в Тогета выстрелил, ему в ухо попал. Он на бок упал. Бальне в кишки попали, Бальна на бок упал.

— Давайте, — сказали они, — их сердце съедим.

Другие возразили:

— Их кровь в землю уйдет — ведь они такие сильные люди! И мы обидим водяных! Мы их утром съедим. Давайте сначала сердце того, который у нас дома остался, съедим!

Они обратно повернули, домой пошли.

— Хотя, — говорят они, — это были сильные люди, мы их крепко усыпили!

Вернулись. Пошли к чуму Белегина, начали в него стрелять, он встал.

А там — Бальна и Тогета. Тогета спросил:

— Товарищ, тебе куда попали?

Тот ответил:

— Мне в кишку попали.

Бальна спросил:

— А тебе куда?

— Мне ухо стрела задела.

Бальна Тогету сказал:

— Я бы не поддался, но плохой человек, тунгус, в кишки выстрелил!

Тогета наломал сучков со мхом, костер разложил, из раны жир вытащил, обжарил и ему отдал, чтобы он съел. Потом он выдернул несколько своих волос и этими волосами зашил рану. Затем он его на лыжу посадил и домой потащил. Там шаман его лечить стал. Сколько-то времени шаманят.

Жена Бальны его панцирь надела, взяла лук со стрелой и тунгусов поджидать стала.

А тунгусы пошли сердце этих людей съесть. Они до места кровавой бойни дошли и дальше отправились по их следам.

Жена Бальны их поджидает. Тунгусы пришли, а в чуме шаман шаманит. Жена Бальны и Тогета снаружи стоят. Начали они воевать, долго воевали. Потом Бальна своей жене сказал:

— Зайди в чум!

Она зашла. Бальна свой панцирь надел, вышел к ним, свой черемуховый посох взял.

— Хватит, — сказал он, — позориться, с женщиной воюете!

Стал он их черемуховым посохом бить. Недолго Бальна их бил, всех их убил.

Потом Бальна и Тогета ушли. Тунгусы тоже перешли на другое место. У Белегина они сердце вытащили и съели, а жену Белегина они живую бросили. Она там и осталась на чумище сидеть. Тунгусскую жену Белегина они с собой увели.

Бальна и Тогета пошли за тунгусами. Там они, заострив дерево, тунгусскую жену Белегина живую на пенек поддели, ей нос отрезали. После этого они туда, где Белегина жена на чумище сидела, пришли. А она сидит на чумище, плачет и говорит:

— Отца моих детей они убили и моих детей увели с тунгусской женой!

Бальна и Тогета отвели ее в свой чум. Они вернулись и дальше там живут.

Сказание кереков.

РАССКАЗ ХАТКАНЫ О ЖИЗНИ СВОЕЙ МАТЕРИ

Сейчас я буду рассказывать о жизни моей матери Омрытвааль. Правда, я не все знаю, но запомнила, что слышала от своей матери, бабушки и дяди Нутавея.Так вот, однажды приехал к Тупылю, отцу Омрытвааль, отец богатого чаучу Раглята Мылю за пастухами. Хотели было взять моего дядю Нутавея. Но Нутавей был упрямый и вспыльчивый и не захотел идти к чаучу. Тогда Тупыль сказал: "Пусть женщину Омрытвааль увезут. Она же женщина. Пусть победствует". Ему не хотелось отпускать сыновей, охотники нужны. Собрали дочь. Она не хотела, сильно плакала. Тогда ее связали и увезли на нарте.Там у Раглята в стойбище жена Ыпыко была. Эта женщина очень хорошая. Тепло одевала Омрытвааль, сытно кормила. И был у них маленький мальчик, Ыпыкуей рожденный. Так вначале хорошо жилось Омрытвааль. Но Раглят решил взять вторую жену.И вот однажды сварили кашу из содержимого желудка. Раглят говорит жене Ыпыко: "Эйневневыт позови (будущую вторую жену), пусть народ придет кашу есть". А жена Ыпыко ревнует, не хочет звать никого. Тогда подрались Раглят с Ыпыко. А котел с кашей был придвинут к пологу. В пологе Омрытвааль ребенка нянчила. Вдруг они в драке толкнули Омрытвааль с ребенком, и он прямо в горячую кашу окунулся. Обварился ребенок и на следующий день умер.Первая жена Раглята была умной женщиной, но после смерти сына она перестала рожать и детей у нее не стало. Ыпыко ушла от Раглята. Наверно, домой вернулась. А Раглят взял в жены Эйневневыт. Плохо стало Омрытвааль. Кормили объедками, одевали в старую рваную одежду. Раглят все время постушить ее заставлял, как мужчину пастухом использовал.Как-то пошла Омрытвааль к стаду. Вдруг волки появились. Разогнали стадо, но не убивают оленей, а грызут и рвут шкуры. Некоторые живы олени, но страшно израненные. Прибежала в ярангу Омрытвааль и говорит, что стадо в беду попало. А Раглят ругается и кричит: "Почему не стреляла!"-и сам бьет ее толстым ремнем от яранги по голове. Потом палкой стал избивать. А потом новая жена Раглята тоже мстить стала. Сидит у костра Омрытвааль, еду готовит, а она кидает длинный нож в нее, ранит ноги. Приказывает: "Ну-ка, за водой иди!" А у Омрытвааль чижи кровью наполнены. Так вся израненная и идет за водой.Пришла весна. Снег тает. Реки водой наполнились. Вдруг стадо на другой берег реки поплыло. А она, Омрытвааль, женщина же, не может на другую сторону перебраться, глубокая река. Стадо уже на той стороне. Пришла в стойбище и говорит: "Стадо на другую сторону реки переплыло". Идет Раглят вместе с Омрытвааль к реке и бросает ее в воду. А она, Омрытвааль, думает про себя: "Ох, хорошо бы умереть". Но не тонет она. Подносит ее к другому берегу, к той стороне, где пасется стадо. Хватается за кусты Омрытвааль, вылазит. Выжимает одежду, сушит. И так долго без всякой еды у стада находится.А однажды зимой снова решила покончить с собой. Взяла винчестер, хотела застрелить себя. "Что же, тело свое убью", - сказала она, но патрон дал осечку. Не вышло.В другое дежурство прихватила она с собой крепкую вожжу из лахтачьей кожи для оленьей упряжки. Привязала ее за кривой куст кедрача, решила задушиться. Накинула уже петлю на шею. И опять не смогла, так как ремень не выдержал и оборвался. С тех пор перестала думать о смерти.И так все время у стада Омрытвааль. Пойдет к соседям, где веселее, а ее ругают хозяева, что она ходит. Как-то сварила чай и передержала его, черным стал. Эйневневыт, жена Раглята, взяла и вылила его, горячий, за спину ей под керкер. Соседи жалеть ее стали. Говорят: "Хватит, спрячься. Не можешь ты так больше жить. Вот там, около Гачгатагина, есть селение керека Арата. Мы спрячем тебя".И один чаучу спрятал ее в густом кустарнике кедрача. Сколько дней пробыла спрятавшись, не помнит. Это летом было. Рыба пошла. Этот чаучу приносил ей рыбьи головы. А когда стемнеет, то приходила жена этого чаучу, еду приносила, чтобы не выходила из укрытия Омрытвааль. Раглят несколько дней искал ее. Длинным копьем в кусты колол и кричал: "Омрытвааль, где ты?"."Ох, и боялась же я, думала, найдет и заколет",-говорила Омрытвааль.Однажды чаучу объяснил ей, где проходит дорога к керекам и как пройти туда. Около лагуны Потьпоть у горы Келиней есть жилища. К ним надо идти вдоль лагуны. "На пути будет горловина, на той стороне жилища увидишь. Там придут за тобой, не надо бояться". А кухляночка на Омрытвааль коротенькая, на ногах только летние торбаза без всяких стелек и чижей, икры ног голые.Добралась она до горловины. За ней мой будущий отец, Таномрын, приехал. Вначале боялась его Омрытвааль, пряталась все время. Но Таномрын не обиделся, не стал ругать ее и сказал: "Не бойся меня. Кто ты?""Омрытвааль я", - ответила моя мать.Пришли в керекское селение. Ольнаут, сестра Таномрына, хорошо накормила ее нерпичьим мясом и другой едой, одела в теплую одежду. Как только узнал Нутавей, брат Омрытвааль, что сестра там, сразу же пришел за ней. Ему сказали: "Мы хотим в жены ее взять". Это сказали родители Таномрына.Пока Нутавей был там, байдары пришли. Это Раглят со своими людьми приехал. Говорят: "Отдайте женщину, домой увезем!" Чуть было драку не устроили.Нутавей сказал Таномрыну: "Если попробуете отдать, то я ее домой уведу!"."Нет, сейчас уже никуда не уйдет. Она бедствовала там, с ней плохо обходились. Нет, хватит!"-ответили Таномрыны.А сам Таномрын сказал Омрытвааль: "Если испугаешься и сядешь в байдару, то всех перестреляю!" Также Рагляту сказал: "Если возьмете женщину, то убьем всех вас". Но чаучу настойчиво требовали отдать женщину. Тогда сказал Таномрын Омрытвааль: "Когда уснут, то потеряйся, куда-нибудь пойди, вон к Валькапъёлгыткину пойди, спрячся там!". Омрытвааль ушла и спряталась. Ох и ругались же чаучу из-за нее! Потом уехали, а Омрытвааль осталась у Таномрынов. Нутавею не дали ее увезти. После и Нутавей ушел домой, оставив сестру. Потом Таномрын женился на ней. Очень долго без детей были.Однажды пошли ловить птиц (кайр) сеткой к Гачгатагину. Пошли втроем: Таномрын, Омрытвааль и Кежгынто, старший брат Омрытвааль. И вот бросают со скалы сеть, кайры путаются в ней. Кежгынто наверху находится, Таномрын ниже. Вдруг Кежгынто обвалил камни, и они упали на Таномрына. Упал Таномрын на плоские камни. Омрытвааль, сидевшая у костра, забеспокоилась и пришла. "Где же вы? Что делаете?" Кежгынто очень тихо говорит сестре: "Да вот он упал. Товарищ вниз упал. Я смеялся над запутавшимися птицами и не заметил, как обвалил камни". "Зачем же смеялись? - говорит ему Омрытвааль. - Иди, спускайся, пойдем к нему!"Подошли. Таномрын внизу на камнях лежит. По пути Омрытвааль мох нарвала. Среди камней лежит Таномрын, кровь кругом. Весь волосяной покров сорван с головы, только кости не задеты. Посадили Таномрына, обмыли кровь, мох прокипятили. Этим мхом Омрытвааль обтерла голову, натянула кожу. Потом сплела мох и наложила его на голову. Затем утиные потроха вытащила из птицы и надела сырую шкурку на голову. Перевязала голову, и занесли его в палатку. Там еще посмотрели за головой. После легче стало Таномрыну. Домой вернулись. Наконец, вот и я родилась. Отец всегда на охоту на байдаре меня брал. Верно, хватит.

Рассказ записан от Хатканы Екатерины 26 апреля 1971 г. в с. Мейныпильгино Беринговского района.

Мне два лета было, когда умер мой отец. Потом к нам пришел мой дядя Нутава, матери родной брат. За нами пришел, чтобы к себе домой увезти. Меня на себе нес дядя. Моя мать всю дорогу плакала. В Амамын пошли к ним. Туда пришли. Нутавы мать дома находилась. Как только пришли, попили чай, поели, затем стемнело. Мне сказали: "Давай-ка ложись спать". Я бабушке сказала, что я не буду в пологе спать. Я на гальке переночую. Бабушка все равно говорит: "Верно, в пологе ночуй". Я в пологе ночевала. Мы всегда там стали жить.

Рассказ записан 3 января 1970 г. в с. Мейныпильгино Беринговского района от Хатканы Екатерины.

Земли Сибирских регионов хранят в себе многовековые легенды и тайны, мало известные западнее «Камня» (Уральских гор) – многие века здесь существовали цивилизации, слабо ведомые государству Российскому, и почти неведомые далёкой Европе. Один из самых древних и известных мифов, дающий шансы почти всем регионам Сибири – легенда о «Золотой бабе».

Однако и недавние века оставили о событиях этих мест немало повествований - хоть и не очень далёких, но уже достаточно позабытых.

Омская область привлекает легендарными и «Пупом земли» недалеко от одного из озёр.

Немало в Омской области и материальных ценностей, которые в Омских землях оставляли многие поколения:

Первопроходцы, казаки дружины Ермака и Кучумовы воины;

Первопоселенцы, служивый и гражданский люд Тоболо-Ишимской укреплённой линии;

Зажиточные люди, в основном из городского населения, ушедшие из Омска перед приходом Красной армии;

Хранители ценностей адмирала Колчака и сокровищ императорской семьи Николая II..

Часть спрятанных богатств Омская область уже отдела удачливым людям.

В самом Омске найден клад «дома Кабалкиных» (1980 г.) и «Зубаревский» клад золотых монет царской чеканки (1964 г.).

Снесённый дом купца Елизарова открыл целое ведро с золотыми и серебряными монетами.

В Омской области - клад серебряных и бронзовых бусин в Красноярке (1999 г.), стокилограммовый схрон медных монет 18 века в селе Горная Бития Ульяновского района (1954 г.).

Похожая находка сделана в районе пионерлагеря вблизи дачного посёлка Чернолучье (1956 г.)

Неведомо, сколько ещё кладов таит Омская земля, но легенд о ненайденных богатствах предостаточно.

Самая желанная находка – клад адмирала Колчака. Но не остатки «золотого запаса», а реликвии Священного Синода и сокровища царской семьи. Ожидаемые места его нахождения - земли вдоль Иртыша от Омска до Сургута, куда якобы был и отправлены ценности на сохранение. Есть версия, что это клад спрятан под развалинами взорванного монастыря.

Не менее интересны и клады хана Кучума – его казна, спрятанная от наступавших отрядов Ермака Тимофеевича. Легенды гласят, что сокровища Кучума надёжно скрыты от людских глаз под водой в приграничных районах Тюменской и Омской областей. Эти клады хранят озёра - Большой Уват в Вагайском районе Тюменской области и озеро Тека в Тевризском районе Омской области.

А на дне озера Живое, что вблизи деревни Кошкуль Тарского района, возможно до сих пор лежит «золотая карета» Кучума. Еще одно вместо для поисков «золотой кареты» - болотистый исток небольшой речки недалеко от села Имшегал, которое также находится в Тарском районе Омской области.

Ещё один из желанных кладов – золото адмирала Колчака – в Новосибирской области активно не разыскивается, его предполагаемое местонахождение – в пределах Кемеровской и Иркутской областей. Но и там, как и нигде в Сибири, следов этого таинственного сокровища до сих пор не обнаружено – так может, и Новосибирская область имеет шансы?

Но область богата не только скрытыми сокровищами – новосибирские земли сохраняют немало тайн и легенд Сибири.

В Здвинском районе не так давно сделано уникальное археологическое открытие – обнаружено древнейшее (IX-VII века до н.э., переходное время от бронзового к железному веку) поселение городского типа . Есть весьма обоснованные предположения, что жителями Чичабурга были люди одной европиоидной расы, но разных культур - будто собравшиеся в город из разных мест.

А юго-восточнее ( в районе села Мамонтовое Каргатского района) располагается местообитание доисторических животных – последних сибирских мамонтов. Местные жители не раз находили окаменевшие бивни древних исполинов при сооружении погребов и колодцев. Так что древние ископаемые здесь – уже не легенда, не миф, а будничная реальность.

В Кыштовском районе Новосибирской области, граничащем с соседней Омской областью, находится одно из сибирских мифических - озеро Данилово (Данилино). Три из оставшихся расположены в Омской области, а вот пятое, «Потаённое» - наиболее таинственное – до сих пор скрывается от человека. Так что вполне возможно, что и оно спрятано где-то на северо-западе Новосибирской области. По легенде, любое из «Пяти озёр» даёт человеку здоровье и долголетнюю жизнь.

Ещё одно озеро, раскинувшееся на стыке пяти районов области (Барабинского, Здвинского, Купинского, Чановского, Чистоозёрного) людская молва наделила необычным секретом - житием необычного существа, огромного сибирского змееподобного хищника, безжалостно поглощающего людей и животных.

Томская область помнит таинственного старца Фёдора Козьмича.

Кемеровская область хранит старинные легенды древних шорцев. Считается, что Горная Шория – одно из вероятных мест существования «снежного человека». Годы гражданской войны оставили надежду, что клад адмирала Колчака («золотой запас») надёжно скрыт в северных таёжных лесах области.

Алтайский край до сих пор не забывает легенды о заброшенных демидовских шахтах и «Демидовских схронах», однако пока эти клады не были найдены. Здесь же бытуют более древние легенды о «Чуди» - народе, который ушёл «от белого царя» под землю вместе со всеми своими сокровищами.

Республика Алтай скрывает много сказочных легенд и секретов старых зайсанов, и некоторые из них остались в древних письменах алтайских скальников. XX век принёс новые тайны – возможно, именно в Горном Алтае до сих пор находится часть «золотого запаса» уходивших в Монголию отрядов армии адмирала Колчака.

Красноярский край также может стать местом нахождения клада адмирала Колчака – есть предположения, что «золотой запас» перевозили по Обь-Енисейскому каналу. А где-то в северо-восточной тайге потерялся дворец золотого таёжного императора Гаврилы Машарова.

Республика Хакасия богата легендами древнейшей истории, оставившей после себя большое количество курганов, тайны которых до сих пор не раскрыты. Здесь же молчаливо стоят менгиры – стражники курганов, и самостоятельные свидетели давней культуры.

Иркутская область тоже даёт надежду искателям клада адмирала Колчака, а в Тункинской долине до сих пор ждёт удачливого кладоискателя золотой «Дёминский клад».

В Республике Бурятия большое количество легенд связано с религиями - шаманизмом и буддизмом, и их священнослужителями - шаманами и ламами, а также с дацанами – центрами буддизма Бурятии. Свой след оставил и Чингис-хан - его могила вместе с драгоценным кладом вполне может находиться на территории Бурятии. История буддизма Бурятии пересекается с временами Гражданской войны, когда на территории Бурятии Красной Армией были разгромлены отряды барона Унгерна. Однако судьба казны Унгерна до сих пор не известна.

Жил-был барсук. Днём он спал, ночами выходил на охоту. Вот однажды ночью барсук охотился. Не успел он насытиться, а край неба уже посветлел.

До солнца в свою нору спешит попасть барсук. Людям не показываясь, прячась от собак, шёл он там, где тень гуще, где земля чернее.

Подошёл барсук к своему жилью.

Хрр… Брр… - вдруг услышал он непонятный шум.

«Что такое?»

Сон из барсука выскочил, шерсть дыбом встала, сердце чуть рёбра не сломило стуком.

«Я такого шума никогда не слыхивал…»

Хррр… Фиррлить-фью… Бррр…

«Скорей обратно в лес пойду, таких же, как я, когтистых зверей позову: я один тут за всех погибать не согласен».

И пошёл барсук всех, на Алтае живущих, когтистых зверей на помощь звать.

Ой, у меня в норе страшный гость сидит! Помогите! Спасите!

Прибежали звери, ушами к земле приникли - в самом деле, от шума земля дрожит:

Брррррк, хрр, фьюу…

У всех зверей шерсть дыбом поднялась.

Ну, барсук, это твой дом, ты первый и полезай.

Оглянулся барсук - кругом свирепые звери стоят, подгоняют, торопят:

Иди, иди!

А сами от страха хвосты поджали.

В барсучьем доме было восемь входов, восемь выходов. «Что делать? - думает барсук. - Как быть? Которым входом к себе в дом проникнуть?»

Чего стоишь? - фыркнула росомаха и подняла свою страшную лапу.

Медленно, нехотя побрёл барсук к самому главному входу.

Хрррр! - вылетело оттуда.

Барсук отскочил, к другому входу-выходу заковылял.

Изо всех восьми выходов так и гремит.

Принялся барсук девятый ход рыть. Обидно родной дом разрушать, да отказаться никак нельзя - со всего Алтая самые свирепые звери собрались.

Скорей, скорей! - приказывают.

Обидно родной дом рушить, да ослушаться никак нельзя.

Горько вздыхая, царапал барсук землю когтистыми передними лапами. Наконец, чуть жив от страха, пробрался в свою высокую спальню.

Хррр, бррр, фррр…

Это, развалясь на мягкой постели, громко храпел белый заяц.

Звери со смеху на ногах не устояли, покатились по земле.

Заяц! Вот так заяц! Барсук зайца испугался!

Ха-ха-ха! Хо-хо-хо!

От стыда куда теперь спрячешься, барсук? Против зайца какое войско собрал!

Ха-ха-ха! Хо-хо!

А барсук головы не поднимает, сам себя бранит:

«Почему, шум в своём доме услыхав, сам туда не заглянул? Для чего пошёл на весь Алтай кричать?»

А заяц знай себе спит-храпит.

Рассердился барсук, да как пихнет зайца:

Пошёл вон! Кто тебе позволил здесь спать?

Проснулся заяц - глаза чуть не выскочили! - и волк, и лисица, рысь, росомаха, дикая кошка, даже соболь здесь!

«Ну, - думает заяц, - будь что будет!»

И вдруг - прыг барсуку в лоб. А со лба, как с холма, - опять скок! - и в кусты.

От белого заячьего живота побелел лоб у барсука.

От задних заячьих лап прошли белые следы по щекам.

Звери ещё громче засмеялись:

Ой, барсу-у-ук, какой ты красивый стал! Хо-ха-ха!

К воде подойди, на себя посмотри!

Заковылял барсук к лесному озеру, увидал в воде свое отражение и заплакал:

«Пойду медведю пожалуюсь».

Пришёл и говорит:

Кланяюсь вам до земли, дедушка-медведь. Защиты у вас прошу. Сам я этой ночью дома не был, гостей не звал. Громкий храп услыхав, испугался… Скольких зверей обеспокоил, свой дом порушил. Теперь посмотрите, от заячьего белого живота, от заячьих лап - и щёки мои побелели. А виноватый без оглядки убежал. Это дело рассудите.

Ты ещё жалуешься? Твоя голова раньше чёрная была, как земля, а теперь белизне твоего лба и щёк даже люди позавидуют. Обидно, что не я на том месте стоял, что не моё лицо заяц выбелил. Вот это жаль! Да, жалко, обидно…

И, горько вздохнув, ушёл медведь.

А барсук так и живёт с белой полосой на лбу и на щеках. Говорят, что он привык к этим отметинам и уже похваляется:

Вот как заяц для меня постарался! Мы теперь с ним друзья на веки вечные.

Ну, а что заяц говорит? Этого никто не слыхал.

Литературная обработка А. Гарф.

Прибежала красная лиса с зелёных холмов в чёрный лес. Она в лесу себе норы ещё не вырыла, а новости лесные ей уже известны: стал медведь стар.

Ай-яй-яй, горе-беда! Наш старейшина, бурый медведь, умирает. Его золотистая шуба поблекла, острые зубы притупились, в лапах силы былой нет. Скорей, скорей! Давайте соберёмся, подумаем, кто в нашем чёрном лесу всех умнее, всех краше, кому хвалу споём, кого на медведево место посадим.

Где девять рек соединились, у подножья девяти гор, над быстрым ключом мохнатый кедр стоит. Под этим кедром собрались звери из чёрного леса. Друг другу шубы свои кажут, умом, силой, красотой похваляются.

Старик медведь тоже сюда пришёл:

Что шумите? О чём спорите?

Притихли звери, а лиса острую морду подняла и заверещала:

Ах, почтенный медведь, нестареющим, крепким будьте, сто лет живите! Мы тут спорим-спорим, а дела решить без вас не можем: кто достойнее, кто красивее всех?

Всяк по-своему хорош, - проворчал старик.

Ах, мудрейший, все же мы хотим ваше слово услышать. На кого укажете, тому звери хвалу споют, на почётное место посадят.

А сама свой красный хвост распустила, золотую шерсть языком охорашивает, белую грудку приглаживает.

И тут звери вдруг увидели бегущего вдали марала. Ногами он вершину горы попирал, ветвистые рога по дну неба след вели.

Лиса ещё рта закрыть не успела, а марал уже здесь.

Не вспотела от быстрого бега его гладкая шерсть, не заходили чаще его упругие рёбра, не вскипела в тугих жилах тёплая кровь. Сердце спокойно, ровно бьётся, тихо сияют большие глаза. Розовым языком коричневую губу чешет, зубы белеют, смеются.

Медленно встал старый медведь, чихнул, лапу к маралу протянул:

Вот кто всех краше.

Лиса от зависти за хвост сама себя укусила.

Хорошо ли живёте, благородный марал? - запела она. - Видно, ослабели ваши стройные ноги, в широкой груди дыхания не хватило. Ничтожные белки опередили вас, кривоногая росомаха давно уже здесь, даже медлительный барсук и тот успел раньше вас прийти.

Низко опустил марал ветвисторогую голову, колыхнулась его мохнатая грудь и зазвучал голос, как тростниковая свирель.

Уважаемая лиса! Белки на этом кедре живут, росомаха на соседнем дереве спала, у барсука нора здесь, за холмом. А я девять долин миновал, девять рек переплыл, через девять гор перевалил…

Поднял голову марал - уши его подобны лепесткам цветов. Рога, тонким ворсом одетые, прозрачны, словно майским мёдом налиты.

А ты, лиса, о чём хлопочешь? - рассердился медведь. - Сама, что ли, старейшиной стать задумала?

Прошу вас, благородный марал, займите почётное место.

А лиса уже опять здесь.

Ох-ха-ха! Бурого марала старейшиной выбрать хотят, петь хвалу ему собираются. Ха-ха, ха-ха! Сейчас-то он красив, а посмотрите на него зимой - голова безрогая, комолая, шея тонкая, шерсть висит клочьями, сам ходит скорчившись, от ветра шатается.

Марал в ответ слов не нашёл. Взглянул на зверей - звери молчат.

Охотовед Андрей Павлович Морозов в 1974 году после окончания техникума был назначен на должность охотоведа Камышинского района Красноярского края, что на границе с Эвенкийским автономным округом. Удивительно красивая природа, девственная тайга, со всех сторон обступающая полноводный Енисей, поразили молодого специалиста. Да и люди, жившие с момента своего рождения в небольших посёлках и деревеньках в тесном единении с природой, произвели хорошее впечатление. Среди жителей района было много потомственных охотников-профессионалов, которые тем не менее очень бережно относились к окружавшему их богатству. Потому с ними проблем у Морозова, призванного охранять ресурсы животного мира тайги, не возникало.

Неизведанная тайга

Угодья Морозова простирались более чем на полторы тысячи квадратных километров, и поэтому охотовед часто находился в разъездах.
Однажды поздней осенью 1974 года Андрей на лошади забрался за сто километров от райцентра, в место, где Подкаменная Тунгуска впадает в седой и величественный Енисей. Вечерело. Взглянув на часы, Морозов решил переночевать в сторожке, находившейся в пятнадцати километрах от места, где он находился. Он развернул лошадь, пересёк овраг и уже начал было углубляться по едва приметной тропке в таёжную чащу, как конь под ним вдруг заупрямился, остановился и начал пятиться назад. Морозов огляделся. Ничего, что могло бы его насторожить, Андрей не заметил, однако на всякий случай снял с плеча карабин. Места здесь были глухие, и встреча с медведем-шатуном, волком или рысью не являлась редкостью.

Это не медведь!

Тем временем лошадь под Морозовым проявляла все большее возбуждение. Неожиданно среди свисавших почти до земли еловых лап Андрей увидел какое-то движение. Морозов поднёс к глазам бинокль и вдруг в мощных окулярах увидел крупную тушу какого-то животного. Туша была столь велика, что превосходила по размерам даже самого . Морозов продолжал пристально всматриваться в маячившее за деревьями животное, как неожиданно понял, что видит совсем даже не медведя. Шерсть животного была не густой и длинной, как у медведя, а короткой и плотной, как у норки, и имела странный серебристый оттенок. Вскоре Андрей разглядел, что животное стоит на длинных мощных ногах, держась передними лапами, очень похожими на обезьяньи, за ствол кедра. Вот таинственное животное подпрыгнуло и стремительно полезло вверх по дереву, не издавая при этом совершенно никакого шума. На несколько секунд Морозов потерял из вида это существо. Вдруг он ощутил, как со спины его обдало волной холодного воздуха. Лошадь под Морозовым взвилась так, что он едва удержался в седле, и развернулась в противоположную сторону. И тут Андрей увидел таинственное животное, что называется, во всей красе. Существо стояло на краю оврага и пристально смотрело на охотоведа. Вид его был настолько необычен, что Морозов на какое-то время застыл от изумления. Мало того, что внешне существо походило на человека, только исполинских размеров (высота - 3-3,5 метра, объём груди 1,5-2 метра). Оно также имело длинный хвост, который нервно вздрагивал, и странные шарообразные наросты на могучих плечах. Особенно поразила Андрея голова таинственного животного. Не больше футбольного мяча, она восседала на длинной тонкой шее. На лбу существа росли два коротких массивных рога. Широкий мясистый нос животного нависал над клыкастым ртом. Огромные, не имевшие зрачков глаза существа, не моргая, смотрели на охотоведа.
Вдруг существо присело, словно готовясь к прыжку. Андрей непроизвольно нажал на курок. Грянул выстрел. Лошадь под Морозовым дёрнулась, он пришпорил её и помчался к спасительной сторожке…
Всю ночь за наглухо закрытыми окнами охотничьего домика раздавались звуки чьих-то шагов, глубокие вздохи, треск. Случалось, что бревенчатые стены избушки вздрагивали, словно кто-то наваливался на них всем весом своего мощного тела. Лишь под утро, когда все стихло, Андрей смог забыться коротким беспокойным сном.
Солнце было уже высоко, когда Морозов вышел из домика, держа карабин наизготовку. Во дворе сторожки ничто не указывало на то, что ночью здесь хозяйничал незваный гость. Андрей подошёл к сараю, куда вечером он завёл лошадь, открыл дверь. Там его ждал неприятный сюрприз - лошадь была мертва. Морозов внимательно осмотрел несчастное животное и не обнаружил на нём каких-либо признаков внешнего физического воздействия. Она словно заснула глубоким безмятежным сном…

Ульмеш

Вскоре по возвращении в райцентр Андрей рассказал о своей таинственной встрече одному из старейших охотников эвенку Ивану Эркену. Внимательно выслушав молодого охотоведа, тот покачал головой и объяснил, что в тот вечер Андрей встретился с Ульмешем, демоном тайги. Со слов Ивана Эркена, Ульмеш древний хозяин тайги. Встреча с ним сулит охотникам либо беду, либо большую удачу. Случалось, что таёжный демон не раз спасал замерзавших охотников. Ульмеш требует к себе почтительного отношения и потому многие местные охотники, особенно эвенки, приносят ему в жертву домашних животных или часть добытой дичи. Сам Иван два-три раза в год относит на одно ему известное место в тайгу со своего подворья кур, уток и даже молочных поросят. Таким образом он благодарит Ульмеша за своё чудесное спасение. Лет двадцать назад Иван Эр-кен с рогатиной ходил на медведя. Однако случилосьтак, что рогатина сломалась, и огромный разъярённый зверь кинулся на незадачливого охотника. В тот самый момент и появился Ульмеш. От вида таёжного демона и Иван, и медведь оцепенели, а затем до смерти перепуганный косолапый бросился наутёк. Сразу после этого Ульмеш исчез. Та встреча с демоном тайги была единственной в жизни Эркена, однако благодарный охотник до сих пор помнит её во всех деталях.

Лунный охотник и кровавое зимовье

Ещё старый охотник поведал Андрею Морозову не менее загадочную легенду о кровавом зимовье. Будто бы в тайге один раз в три года в самую суровую пору появляется ниоткуда старая и ветхая изба. Горе тому из охотников, кто в неё войдёт и расположится на ночлег. Эта изба, словно кровожадный хищник, проглатывает незадачливых путников, ищущих крова, и, насытившись, вновь бесследно исчезает, унося в небытиё свои жертвы. В этом зимовье бесследно исчез прадед Эркена, а дед его, заметив пятна крови на ступенях крыльца неизвестной избы, в которой собирался остановиться на ночлег, вовремя ретировался, чем спас себе жизнь.
Следующим преданием, поразившим воображение охотоведа, было предание о призраке лунного охотника. В периоды полной Луны призрак, одетый в медвежий тулуп в любое время года, иногда появляется в самой чаще кедрового леса. Лица его никто и никогда не видел. Однако любой охотник знает, что в том месте, где встречается этот призрак, охотиться нельзя, ибо эта территория уже облюбована лунным охотником. Нарушившего это правило в тайге ждёт неминуемая смерть…

Неизвестный на дороге

Следуя совету Эркена, Андрей Морозов через неделю принёс в то место, где встретился ему таёжный демон, убитого зайца. А уже на следующий день, когда охотовед во дворе собственного дома стал выкапывать погреб, то внезапно наткнулся на старый кованый железом сундучок. Когда же Андрей открыл его, то увидел, что сундучок до краёв наполнен золотыми и серебряными монетами старинной чеканки, а также россыпями изумрудов и речного жемчуга. Старый охотник-эвенк, узнав об этом, сказал, что это хозяин тайги Ульмеш таким образом выразил молодому охотоведу своё благоволение за совершенное подношение…
За двадцать лет работы в должности охотоведа Андрей Павлович Морозов повидал всякое, однако всего один лишь раз нашёл подтверждение услышанным в юности легендам. Когда в конце восьмидесятых годов он проезжал поздним вечером мимо Чёрного болота, что в тридцати километрах от Камышинска, то увидел в ярком лунном свете бредущую по лесной дороге человеческую фигуру. Несмотря на летнюю жару, незнакомец был одет в тёплый меховой тулуп с капюшоном. За его спиной висело допотопное ружьё, какое Морозов видел только в исторических кинофильмах да в краеведческом музее. Поравнявшись с неизвестным мужчиной, Морозов из открытого окна кабины «уазика» взглянул ему в лицо, и в следующее мгновение неприятный холодок страха пробежал по его спине. Вместо лица под капюшоном чернела пустота.
Автомобиль Морозова проехал ещё метров пятьдесят. Андрей Павлович вновь обернулся. На этот раз на пыльной дороге уже никого не было.