Мотив путешествия в мировой литературе. Русские странники в художественной литературе Школьный проект образ путешественника в русской литературе

Опыт путешествия - крепостническая действительность, обнаженно представшая перед глазами героя, встречи с жертвами самодержавно-крепостнического строя («Чудово», «Зайцово» и др.) убеждают его в несостоятельности надежд. Так начинался третий, и последний, этап идейно-морального обновления героя - формирование революционных убеждений. Путешественник начинает понимать, что ни монархия, какой бы «просвещенной» она ни была, ни «великие отчинники» (то есть крупные помещики) не могут дать свободу. Свободу народ может добыть только сам, восстав против угнетателей, вынуждаемый к тому «тяжестью порабощения» («Медное», «Городня», «Тверь»).

В обращении путешественника на путь революции огромную роль сыграла встреча с автором оды «Вольность» (глава «Тверь»), то есть с самим Радищевым. Путешественник жадно слушал «прорицание о будущем жребии отечества». Отдельные мысли, наблюдения, выводы - следствие собственного опыта путешествия - под влиянием «прорицателя вольности», читавшего и толковавшего ему оду «Вольность», складываются в систему революционных убеждений. Он чувствует себя мстителем. Мстителем он и приезжает на станцию Городня.

Начиная с Городни путешественник общается только с крестьянами, находится только в их среде, мужественно ищет средств и путей к установлению связей с ними на началах взаимного уважения и доверия. Так в книгу вторгается народ, русский крепостной крестьянин, становясь ее героем, занимая важнейшее место в повествовании. Именно в этих главах путешественник, принявший революционную веру «новомодного стихотворца», автора оды «Вольность», выступает союзником, единомышленником Радищева. Поэтому вопрос о народе, как той политической силе, которой предстоит обновить Россию, равно важен и для путешественника и для Радищева. Радищев и изобразил народ в «Путешествии» так, как он еще не изображался ни в русской, ни в мировой литературе.

До Радищева народ не был героем искусства. О нем лишь говорили, о нем упоминали, о его судьбе сожалели. Для классицизма это была «низкая» тема, «низкий» предмет - оттого писатели-классицисты изображали не народ, а отдельного крестьянина, да и то как сатирический персонаж в комедии или басне. Низведенные крепостническим строем до положения «тяглового скота», трудящиеся были объявлены дворянством «подлым» народом, «неблагородным» сословием, лишенным культуры, достоинства, чести. Народ для дворян не имел истории, не мог иметь будущего. Он обязан был лишь работать и питать дворянина, творившего историю, культуру, управлявшего государством.

В русской литературе первое развернутое изображение крепостной деревни мы встречаем у Новикова в журнале «Трутень» (1769). Там были помещены «Крестьянские отписки» - письма крепостных Филатки и Андрюшки своему барину, в которых раскрывалась трагически безысходная жизнь русского крестьянина. Новиков не был революционером. В соответствии со своими просветительскими убеждениями он протестовал против крепостного права, показывал униженную рабством и ужасающей нищетой жизнь, взывал к чувству, к человеколюбию, к жалости дворян. Отсюда и характер изображения крепостного: несчастный Филатка лишь скорбно «плачется» на свою судьбу, он не протестует, а молит барина быть милостивым «отцом» своим крепостным.

Радищев , писатель-революционер, сделал именно народ героем своей книги. Изображая русских крестьян, низведенных крепостничеством на положение «пленника в отечестве своем», он героизировал их, видя в мужике дремлющую до случая силу, которая сделает его истинным сыном отечества, патриотом, деятелем революции. Сила, обаяние и нравственная красота русских крепостных в «Путешествии» таковы, что мы чувствуем в каждом из них будущего освободителя России. Через индивидуальный облик каждого просвечивает его потенциальная судьба свободного человека. Радищев писал так о русском народе потому, что верил и понимал, что именно народу предстоит решить судьбу русского государства, обновить отечество.

Образ бурлака открывает галерею крестьян «Путешествия». Утверждая свою веру в народ, Радищев дерзко бросает вызов дворянству и самодержцу, заязляя: «Бурлак; идущий в кабак повеся голову и возвращающийся обагренный кровию от оплеух, многое может решить, доселе гадательное в истории российской». В Любани происходит встреча с пашущим крестьянином, а в деревне Едрово с крестьянкой Анютой. Несмотря на бедность, сиротство, она независима, горда, полна достоинства. Основа ее жизненного поведения, как и у крестьянина из Любани,- труд. В образе Анюты, ее семьи перед путешественником открылся новый, неведомый ранее мир нравственной чистоты и красоты.

Крестьянин из Любани, Анюта из Едрово - крепостные, сумевшие, несмотря на гнет рабства, на тяжелую работу, сохранить в себе «величественные преимущества человека». Встреченный в Городне рекрут - крепостной интеллигент, волею «человеколюбивого помещика» он получил образование, и в нем оказались разбуженными дремавшие духовные силы, таланты и способности. Главное в нравственном облике образованного крепостного - рост самосознания; он говорит о себе: «Есьм человек, всем другим равный». Он «тверд в мыслях» и ненавидит «робость духа». Разбуженное в нем человеческое достоинство делает его активным и смелым. Как русский человек он терпелив, но до предела; грозно предупреждая своего мучителя, говорит: «не доводи до отчаяния души», «страшись!»

Рядом с образом крепостного интеллигента - образ Ломоносова, сына холмогорского рыбака («Слово о Ломоносове»). Крепостной интеллигент - только возможность, Ломоносов - свершение. Ломоносов - великий деятель русской национальной культуры - неопровержимое свидетельство талантливости русского трудового народа, его огромных потенциальных сил, его способности к величайшему созидательному творчеству.

С еще большей яркостью новаторство Радищева проявилось в создании коллективного образа народа. Крестьяне показаны часто в действии, в наивысший момент своей жизни, когда они совершали справедливое возмездие своим мучителям и поработителям. В главе «Зайцово» крестьяне, доведенные до крайности, убивают своего помещика. В главе «Хотилов» прямо говорится о пугачевском восстании, которое подняло десятки тысяч крестьян и сделало из них мужественных воинов, одушевленных желанием «освободигься от своих властителей». Прекрасен беспримерный в поэзии образ народа, созданный Радищевым в оде «Вольность», народа, совершающего революцию и творящего справедливый суд над монархом-злодеем.

Нужно скачать сочиненение? Жми и сохраняй - » Образ путешественника в поэме Радищева . И в закладках появилось готовое сочинение.

Сен 16 2011

Опыт путешествия - крепостническая действительность, обнаженно представшая перед глазами , встречи с жертвами самодержавно-крепостнического строя («Чудово», «Зайцово» и др.) убеждают его в несостоятельности надежд. Так начинался третий, и последний, этап идейно-морального обновления героя - формирование революционных убеждений. Путешественник начинает понимать, что ни монархия, какой бы «просвещенной» она ни была, ни «великие отчинники» (то есть крупные помещики) не могут дать свободу. Свободу народ может добыть только сам, восстав против угнетателей, вынуждаемый к тому «тяжестью порабощения» («Медное», «Городня», «Тверь»).

До Радищева народ не был героем искусства. О нем лишь говорили, о нем упоминали, о его судьбе сожалели. Для классицизма это была «низкая» тема, «низкий» предмет - оттого писатели-классицисты изображали не народ, а отдельного крестьянина, да и то как сатирический персонаж в или басне. Низведенные крепостническим строем до положения «тяглового скота», трудящиеся были объявлены дворянством «подлым» народом, «неблагородным» сословием, лишенным культуры, достоинства, чести. Народ для дворян не имел истории, не мог иметь будущего. Он обязан был лишь работать и питать дворянина, творившего историю, культуру, управлявшего государством.

В русской литературе первое развернутое изображение крепостной деревни мы встречаем у Новикова в журнале «Трутень» (1769). Там были помещены «Крестьянские отписки» - письма крепостных Филатки и Андрюшки своему барину, в которых раскрывалась трагически безысходная русского крестьянина. Новиков не был революционером. В соответствии со своими просветительскими убеждениями он протестовал против крепостного права, показывал униженную рабством и ужасающей нищетой жизнь, взывал к чувству, к человеколюбию, к жалости дворян. Отсюда и характер изображения крепостного: несчастный Филатка лишь скорбно «плачется» на свою судьбу, он не протестует, а молит барина быть милостивым «отцом» своим крепостным.

Радищев , писатель-революционер, сделал именно народ героем своей книги. Изображая русских крестьян, низведенных крепостничеством на положение «пленника в отечестве своем», он героизировал их, видя в мужике дремлющую до случая силу, которая сделает его истинным сыном отечества, патриотом, деятелем революции. Сила, обаяние и нравственная русских крепостных в «Путешествии» таковы, что мы чувствуем в каждом из них будущего освободителя России. Через индивидуальный облик каждого просвечивает его потенциальная судьба свободного человека. Радищев писал так о русском народе потому, что верил и понимал, что именно народу предстоит решить судьбу русского государства, обновить отечество.

Крестьянин из Любани, Анюта из Едрово - крепостные, сумевшие, несмотря на гнет рабства, на тяжелую работу, сохранить в себе «величественные преимущества человека». Встреченный в Городне рекрут - крепостной интеллигент, волею «человеколюбивого помещика» он получил образование, и в нем оказались разбуженными дремавшие духовные силы, таланты и способности. Главное в нравственном облике образованного крепостного - рост самосознания; он говорит о себе: «Есьм , всем другим равный». Он «тверд в мыслях» и ненавидит «робость духа». Разбуженное в нем человеческое достоинство делает его активным и смелым. Как русский человек он терпелив, но до предела; грозно предупреждая своего мучителя, говорит: «не доводи до отчаяния души», «страшись!»

Рядом с образом крепостного интеллигента - Ломоносова, сына холмогорского рыбака («Слово о Ломоносове»). Крепостной интеллигент - только возможность, Ломоносов - свершение. Ломоносов - великий деятель русской национальной культуры - неопровержимое свидетельство талантливости русского трудового народа, его огромных потенциальных сил, его способности к величайшему созидательному творчеству.

С еще большей яркостью новаторство Радищева проявилось в создании коллективного народа. Крестьяне показаны часто в действии, в наивысший момент своей жизни, когда они совершали справедливое возмездие своим мучителям и поработителям. В главе «Зайцово» крестьяне, доведенные до крайности, убивают своего помещика. В главе «Хотилов» прямо говорится о пугачевском восстании, которое подняло десятки тысяч крестьян и сделало из них мужественных воинов, одушевленных желанием «освободигься от своих властителей». Прекрасен беспримерный в поэзии образ народа, созданный Радищевым в оде «Вольность», народа, совершающего революцию и творящего справедливый суд над монархом-злодеем.

Нужна шпаргалка? Тогда сохрани - » Образ путешественника в поэме Радищева . Литературные сочинения!

АННОТАЦИЯ

В статье предпринята попытка систематизации образов путешественника в русской литературе по тематическому признаку, обусловленному спецификой освоения пространства. Показано, что двумя продуктивными формами реализации идеи путешествия выступает эксплицитно маркированное перемещение и иллюстрация сюжетов нравственного развития персонажа.

ABSTRACT

An attempt of systematization of traveler’s characters in the Russian literature on the thematic sign caused by specifics of development of space is made in the article. It is shown that explicitly marked movement and an illustration of plots of moral development of the character acts as two productive forms of implementation of the idea of a travel.

Изучение типологии текстов с сюжетом путешествия, воплощенных в различных формах, – одно из динамично развивающихся направлений современного литературоведения. Предметом интересов исследователей становятся как канонические текстовые структуры, так и свободные жанровые образования. Отказ от исключительно жанрового контекста интерпретации путевой литературы позволяет рассматривать ее в контексте художественных универсалий – прежде всего как ситуацию путешествия, желание или необходимость движения, внешнего или внутреннего.

Д. Н. Замятин подчеркивает, что «путешествие способствует созданию целенаправленных географических образов, в структуре которых доля физико- и экономико-географической информации, статистических сведений и т.д. меньше культурных, эмоциональных, психологических элементов и связей, что ведет к “выпуклости”, рельефности, усложненной морфологии образа местности, страны, региона, через которые лежит путь» .

Н. В. Черепанова, анализируя путешествие как феномен культуры, подчеркивает, что это «перемещение (реальное или виртуальное) в чужое культурное пространство с целью выхода за пределы наличного бытия для познания себя и мира повседневности Другого» . Размышляя о путешествии как мифологической структуре, К. Воглер отмечает, что «путешествие героя – модель, которая распространяется не только на параметры, характеризующие нашу действительность. Кроме всего прочего, она отражает процесс создания мифологического путешествия как необходимой части истории» . Интерпретация идеи странствования как своеобразного духовного квеста не нова, но попытка наложить разнообразные сюжеты путешествий на закономерности внутренней эволюции персонажа может породить развернутую типологию образных систем художественного произведения.

Итак, homo peregrinus, человек путешествующий. В одном из наших исследований предлагается классификация текстов путешествий в зависимости от объекта, субъекта и объекта перемещения – эта простая формула не исчерпывает всех их разновидностей, но актуализирует идею пространственного перемещения как маркера «деятельности» персонажа. Этот аспект выступал системообразующим вплоть до середины XVIII века, когда Л. Стерн задает новый вектор для всех, кто отправляется из пункта А в пункт Б – теперь это не столько детальное описание увиденного, сколько передача разнообразных проявлений эмоционального состояния субъекта путешествия.

Типология путешественников в русской литературе детерминирована закономерностями историко-литературного процесса и экстралитературными факторами. Д. Н. Замятин отмечает, что «посредством литературных произведений (и текстов, ставших таковыми) Россия осознавала и осмысляла огромные, слабо освоенные пространства» .

При первом приближении даже традиционный стадиальный подход к систематизации историко-литературного процесса оказывается весьма плодотворным. Так, путешественник Древней Руси – это, прежде всего, смиренный и восхищенный созерцатель хождения или дотошный и ответственный составитель статейного списка или землепроходческой скаски.

Ситуация (за вычетом истории Афанасия Никитина) не меняется вплоть до начала XVII века, эпохи русского ренессанса, когда, как подчеркивает О. В. Творогов, «происходит открытие человеческого характера во всей его сложности, противоречивости и изменчивости» .

Образ путешественника становится более сложным и реализуется на персональном уровне: так, например, в повести о Савве Грудцине пространственное перемещение хоть и является прямым детерминантом описываемых событий, но не является их смысловым центром; судьба мятежного протопопа Аввакума становится попыткой измерить бескрайнее пространство России в ее трагической противоречивости.

Путешественник петровской эпохи – человек новой формации. Переживая трагический разрыв с многовековыми традициями и устоями, отринутыми в пользу европейской модели развития, герои своего времени стремятся мыслить актуальными категориями: в петровских повестях сюжетная составляющая путешествия выполняет две функции – непосредственную фабульную и идеологическую. Европа видится тем идеальным пространством, освоение которого обеспечивает сопричастность новым имперским ценностям.

Затем появляется иной путешественник:

студент-стажер, который едет в Европу за систематическим образованием (Г. У. Райзер, Д. И. Виноградов и др.);
ученый, описывающий академическую экспедицию, в которой он принимает участие (Л. Делиль, В. Беринг, Г.Ф. Миллер, С. П. Крашенниников);
мореплаватель (Н. Полубояринов, Ю. Ф. Лисянский, И. Ф. Крузенштерн);
участник военных действий (Ф. Ефремов, Р. М. Цебриков, П. А. Левашов);
представитель образованного русского дворянства, путешествующий по Европе: (А. Г. Бобринский, П. А. Строганов, Ф. П. Лубяновский, Д. П. Горихвостов) .

На исходе столетия появляются женские записки о путешествиях (Е. Р. Дашкова, Е.П. Барятинская, А. И. Толстая), а также происходит неизбежный процесс олитературивания документальной модели (А. Н. Радищев, Д. И. Фонвизин, Н. М. Карамзин).

В литературе XIX века можно выделить две тематические группы текстов, содержащих сюжет о путешествии:

эксплицитно маркированное перемещение (путешествие как основа сюжета, перемещение имеет физические, географические, темпоральные, пространственные, культурные приметы);
путешествие как иллюстрация сюжета нравственного развития, его необходимая структурная составляющая (автор манифестирует динамику духовной эволюции героя через физическое перемещение).

В зависимости от типа сюжета выстраивается и определенный образ путешественника. В первом случае это непосредственный созерцатель, для которого фиксация реалий нового пространства не менее значима, чем рефлексия, причем речь идет как о документальном, так и литературном путешествии (от записок участников войны 1812 года и описаний паломничеств на Святую Землю до «Путешествия в Арзрум» А. С. Пушкина, «Поездки в Ревель» и кавказских повестей А. А. Бестужева-Марлинского). В середине столетия ведущим жанром становится очерк (В. П. Боткин, С. В. Максимов, Д. И. Стахеев, Н.М. Пржевальский) .

Во втором случае справедливо говорить об использовании ситуации реального или вымышленного путешествия для расширения емкости романного повествования (М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, И. А. Гончаров) вплоть до фантастического (О. И. Сеньковский) – способы интерпретации сюжета практически неисчерпаемы.

На рубеже в первой половине XX столетия очерковую традицию внимательного наблюдателя продолжают В.В. Розанов, М.М. Пришвин, К. Г. Паустовский. Олитературенное путешествие обретает еще более разноплановые варианты реализации – в мифопоэтике символизма путешественник стремится через интенцию движения соединить два плана бытия – реальный и идеальный: так среди прочего воплощалась идея конструирования мира в процессе творчества (Н. С. Гумилев, А. Белый). Акмеизм, возвращая слову телесность, реанимирует идею предметного, синестетического восприятия пространства (О. Мандельштам). Д. Н. Замятин отмечает, что В. Хлебников «буквально поставил свою жизнь на географическую карту – случай геолитературы».

Сложность дальнейшей классификации связана не только с многообразием и динамикой смены историко-литературных сюжетов, но и с их максимальным тематическим разнообразием. Так, например, Т. Д. Савченко размышляет о кавказской теме в русской литературе XX столетия и намечает генетические связи с исконным представлением о путешествии как желании соприкоснуться с экзотическим (М. Горький, И. А. Бунин, А. И. Куприн, М. А. Булгаков, В. В. Маяковский, Г. Газданов, Л. Леонов).

Путешествие становится системообразующим мотивом творчества Б. Пастернака, М. Шолохова, В. Гроссмана, И. Бродского. Мотив пути в никуда – основа большинства утопий и антиутопий, жанра, чрезвычайно востребованного новой и новейшей русской литературой (Е.И. Замятин, А. В. Чаянов, Д. Л. Быков).

Иными словами, «человек путешествующий», один из системообразующих образов русской литературе, не только традиционно выступает непосредственным наблюдателем, но и последовательно транслирует нюансы духовного развития через освоение пространства.

Список литературы:

1. Воглер К. Путешествие писателя. Мифологические структуры в литературе и кино. – М., 2015. – 476 с.
2. Замятин Д. Н. Образы путешествий: социальное освоение пространства // Социологические исследования. – 2002. – № 2. – С. 12–22.
3. Львова О. В. Рассказ о путешествии: формы литературной рецепции травелога // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – Тамбов: Грамота. – 2016. – № 9. – Ч. 3. – С. 38–40.
4. Савченко Т. Д. Литература путешествий о Кавказе второй половины XX века: Дис. … канд. филол. наук: 10.01.01. – Краснодар, 2009. – 202 с.
5. Стефко М. С. Европейское путешествие как феномен русской дворянской культуры конца XVIII – первой четверти XIX веков: Дис. … канд. истор. наук: 07.00.02. – М., 2010. – 245 с.
6. Творогов О. В. Литература Древней Руси: пособие для учителя. – М.: Просвещение, 1981. – 128 с.
7. Хайруллина О. Н. Очерк второй половины XIX века: жанрово-стилевая характеристика (на материале очерков о российском Дальнем Востоке): Дис. … канд. филол. наук: 10.01.01. – Владивосток, 2001. – 172 с.
8. Черепанова Н. В. Путешествие как феномен культуры: Дис. канд. … филос. наук: 09.00.13. – Томск, 2006. – 20 с.

Образ странствующего героя – один из ключевых образов русской литературы, олицетворение неспокойной, мечущейся России.

Мы обратимся к 4 произведениям русской литературы: «Путешествию из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева; поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»; поэме «Мертвые души» Н. В. Гоголя и роману «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова. Все эти произведения объединяют образ дороги и образ странника.

Сюжет «Путешествия из Петербурга в Москву» - история странствующего человека, который, следуя от станции к станции, познает весь ужас, всю несправедливость существующего крепостнического строя. Путешественник видит мучения народа, доведенного крепостниками до скотского, униженного состояния.

С героем-странником мы встречаемся и в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Повествование автор строит как рассказ о странствиях семи мужиков – правдоискателей. Живут герои поэмы в деревнях с говорящими названиями (Неелово, Заплатово, Дырявино, Разутово).

Герои Некрасова отправляются странствовать по Руси в поисках ответа на вопрос: «Кому живется весело, вольготно на Руси?» Сам факт того, что таким философским вопросом задались люди необразованные, неграмотные, занятые изнуряющим физическим трудом, свидетельствует о пробуждении сознания народа. Мужики – правдоискатели олицетворяют русский народ, стремящийся к истине. Благодаря странствующим мужичкам Некрасова мы знакомимся с пореформенной Русью в целом, с мужественным богатырем Савелием; кристально честным Ермилой Гириным и другими представителями крестьянской среды.

С образом героя-странника, но совсем другой формации, мы встречаемся поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души». Если цель странников Некрасова благородна (поиск правды, истины), то Чичиков путешествует по Руси с целью приобретения мертвых душ, с целью обогащения. Образ странствующего героя позволил Н. В. Гоголю показать в своем романе «всю Русь»: чиновничью, помещичью, народную. Вместе с Чичиковым мы посещаем усадьбы помещиков: знакомится с мечтательным, слащавым Маниловым; недалекой Коробочкой; грубым, похожим на медведя, Собакевичем; скупым Плюшкиным; наглым кутилой Ноздревым.

Вместе с путешественником Чичиковым мы можем наблюдать нравы, царящие в чиновничьей среде. Чиновники отличаются низким уровнем культуры, стремлением к наживе. Благодаря герою-путешественнику мы получаем возможность побывать на балу губернатора; убедиться в том, как тяжело живется на Руси крепостным.

Героем-странником является и герой романа «Герой нашего времени» Печорин. Что подталкивает Печорина к странствиям? Печорин близок типу скитальцев-изгнанников. В разговоре с Мери Григорий Александрович признается, что светское общество не хотело верить в его чистоту, искренность, доброту, и тогда он стал скрытен, научился лгать, изворачиваться. Светское общество убило в Печорине все то доброе и хорошее, что в нем было.

Печорин пускается в странствия, руководимый желанием бегства от двуличного, развращенного общества; он хочет найти свое место в жизни; наполнить ее более глубоким смыслом. Однако вскоре Печорин убеждается, что можно привыкнуть и к свисту чеченских пуль, и здесь, на войне, ощущать скуку. Кроме того, он приходит к выводу, что любовь дикарки ничем не отличается от любви светской дамы.

Странствия Печорина символизируют неустроенность его жизни; отсутствие в ней истинного смысла. Итак, образ странствующего героя писателю продемонстрировать и раскрыть общественные нравы, а цель путешествий героев, их странствования помогает писателям углубить характеристику раскрываемых образов. Мы наблюдаем разные типы странников – правдоискателей (у Некрасова); странника-авантюриста (у Гоголя); скитальца – изгнанника (у Лермонтова).

1. Путешествие-возвращение.
2. Путешествие-поиск.
3. Путешествие-служение.
4. Путешествие-искушение и путешествие-развлечение.
5. Путешествие-антипоиск.

Мотив путешествия — один из самых распространенных и древних в мировой литературе. Разумеется, это не случайно. В древности, когда еще не было современных средств коммуникации и связи, путешествие было одним из немногих способов расширить свой кругозор. В то же время военные походы и торговые караваны также подразумевали путешествие по суше или по морю. Однако существует еще одно измерение путешествия — символическое, философское. Человеческая жизнь — это тоже своего рода путешествие. А внимание авторов художественных произведений всегда было направлено на человеческую судьбу, на развитие личности и событий, влияющих на нее. Пестрая смена фона, оторванность героя от привычного образа жизни, драматичность ситуаций, заставляющих то и дело совершать выбор — все это представляет благодатное поле деятельности для тех, кто стремится показать-личность в развитии.

Нетрудно заметить, что в большинстве случаев путешествие героя — это не бессмысленное блуждание, а целенаправленное движение. Однако цель и Причины путешествия могут быть различными. Так, главный герой «Одиссеи» Гомера путешествует долгие годы не по своей воле, а из-за гнева Посейдона. Цель Одиссея — возвращение домой, то есть достижение блага. Следовательно, само путешествие выступает в качестве испытания героя. Но разве плохо жилось Одиссею у бессмертных богинь — Цирцеи и Калипсо? Почему герой все время стремится двигаться дальше? Повествуя о странствиях Одиссея, Гомер проводит идею о выборе и верности. На жизненном пути человек неизбежно подвергается искушениям, однако цель, если она выбрана верно, остается неизменной. Любовь к родине и своей жене Одиссей ставит выше, чем возможность сделаться мужем богини и получить бессмертие. Упорство Одиссея не удается сломить ни гневу Посейдона, ни ласкам Цирцеи и Калипсо, потому, должно быть, и достигает наконец герой берегов своей Итаки.

В литературной традиции весьма распространена и другая разновидность путешествия — поиск. Впрочем, и путешествие Одиссея своего рода поиск — он ищет путей возвращения домой. Однако это поиск того, что герой уже хорошо знает, более того — что принадлежит ему. Зачастую же героям приходится отыскивать то, о чем они знают лишь понаслышке и вовсе не знают. Гиперболизированным выражением подобной ситуации является сказочная формула «пойди туда, не знаю куда». Однако даже если направление поиска и его цель более или менее определены, героям предстоит пройти через череду испытаний. Чаще всего перед героем стоят два варианта исхода его поиска: рост (духовный, карьерный) либо гибель.

Сходные тенденции обнаруживаются в путешествии-служении. В качестве примера подобного путешествия можно привести проповедь Христа. Он и его ученики переходили из города в город, возвещая народу истину. Однако целью Христа — й это следует подчеркнуть — являются отнюдь не личные намерения. Бог и так превыше всего. Его цель — духовный рост людей, их возвращение к нему, их поиск Бога и путей к нему, обретение Земли Обетованной.

Можно привести и другой пример путешествия-служения. Это легенды о поисках Святого Грааля. Следует обратить внимание на различие между обычным поиском какого-либо значимого объекта с целью завладения им и поисками Святого Грааля. В последнем случае владение объектом невозможно, и самый достойный может быть лишь его хранителем. Благом, целью путешествия-поиска является зрелище чудес Грааля, которого удостаивается не просто тот, кто отважен и хорошо владеет оружием (чего зачастую достаточно для того, чтобы завладеть каким-либо предметом), но тот, кто добродетелен. Так, поиск Святого Грааля сближается с паломничеством — путешествием во имя духовного очищения и искупления грехов. Однако ставить знак равенства между этими двумя разновидностями путешествий все же неправомерно. Да и само стремление к Граалю является мощным духовным импульсом к возрождению личности, однако чтобы увидеть Грааль, этого недостаточно.

Мотив испытания, который присутствует в любом путешествии, наиболее сильно звучит в драме И. В. Гете «Фауст». Мефистофель именно с этой целью и показывает Фаусту мир, чтобы его душа поддалась земным соблазнам и стала легкой добычей дьявола. Мечта же самого героя «о волшебном плаще», который дал бы ему возможность побывать в разных краях — это стремление к поиску и служению: герой драмы Гете жаждет знаний и их применения на благо людям. Это и оказывается его спасением: бескорыстное служение другим уподобляет человека Богу, а служение лишь самому себе — мятежному духу Люциферу.

В путешествии Фауста присутствует и мотив развлечения — Мефистофель старался показывать своему подопечному то, что, по мнению дьявола, могло развлечь Фауста.

Тему путешествия-развлечения развил Д. Байрон в поэме «Паломничество Чайльд-Гарольда». Эту тему затрагивал и А. С. Пушкин в романе в стихах «Евгений Онегин». Пресыщенный всеми наслаждениями герой уже не ищет чего-то значимого, будь оно материальным или духовным — скорее бежит от скуки, от самого себя, надеясь найти минутное развлечение в сменяющих друг друга путевых впечатлениях. Однако это тоже поиск, хотя и вывернутый наизнанку, поиск, лишенный самой сути, цели.

Как мы видим, все разновидности путешествия достаточно условны, так как у них очень много общего. Д. Толкин в своей эпопее «Властелин Колец» создал образец странствия, в котором резко проступают характерные черты всех разновидностей путешествия. Путешествие девятерых Хранителей Кольца — это конечно же путешествие-служение. Судьба всего Средиземья зависит от того, чем закончится их поход. Немаловажное значение имеет тот факт, что лишь часть пути Хранители преодолевают вместе — каждому выпадают свои испытания, свои искушения. Несомненно также, что это путешествие-поиск: героям нужно найти дорогу к Роковой горе, где возможно уничтожить Кольцо Всевластия. Однако это испытание целиком ложится на плечи хоббитов Фродо и Сэма. Пути остальных Хранителей играют важную роль в объединении народов Средиземья перед общим врагом.

Во «Властелине Колец» звучит и тема неоконченного путешествия: Боромир, охваченный искушением использовать Кольцо во благо своей родины (как кажется герою), погибает в бою с орками. Не менее ярко, чем другие ипостаси путешествия, представлена и тема возвращения домой. Почти как Одиссею, приходится героям-хоббитам сражаться за свой родной край. Однако помимо всех перечисленных мотивов, во «Властелине Колец» обозначилась и еще одна ипостась путешествия — антипоиск. Ведь герои странствуют и сражаются не ради того, чтобы обрести нечто ценное и значимое, но чтобы уничтожить волшебное Кольцо, обладающее зловещими свойствами. Это не значит, конечно, что герои не обретают ничего: их общее приобретение — мир и свобода Средиземья, кроме того, почти все они получают то, к чему стремились. Лишь Фродо не обрел душевного покоя — потому-то ему и предстоит новое путешествие-паломничество в Запредельный Край, Туда же отправляется и Гэндальф, однако для мага это путешествие-возвращение, потому что там его дом.

Итак, мы видим, насколько многообразно и глубоко значение мотива путешествия в литературной традиции. Однако необходимо отметить, что путешествие обычно имеет точку отсчета и цель, а образы Дома, Дороги и некой цели странствия неразрывно связаны воедино.

Предыдущая статья: Прошедший через морозилку крыжовник, вяленый в сушилке Следующая статья: Янтарное варенье из антоновки